Донецк в сердце Русского мира. Образ Родины в книге Анны Ревякиной «Донецк — Москва»

Концепт Русского мира как русской цивилизации особенно актуален в современных условиях открытого противостояния с экспансивной западной цивилизацией. Как показал луганский философ Виталий Даренский, в культурологическом смысле пространство Русского мира состоит из множества локальных культурных традиций, дающих разные варианты общих для русской культуры тем. Рассмотрим одну из таких локальных русских традиций — донецкую, выраженную в сборнике стихов современной русской поэтессы Анны Ревякиной «Донецк — Москва».

Концепт Русского мира может выражаться рационально, в виде идей и понятий, и эмоционально — в эстетически-нагруженных образах, важнейшим из которых является образ Родины.

Образ Родины является важным для любой культуры элементом. В русской культуре существуют два основных способа конструирования образа Родины. Один из них — это географическая конкретность, привязка к реальному месту, индивидуализация образа России в отдельном городе, пейзаже, ландшафте. Второй способ — изображать Родину как духовную реальность, не связанную с географическими данностями. Рассмотрим, как оба способа создания образа Родины реализованы в книге Анны Ревякиной «Донецк — Москва».

Анна Ревякина родилась в 1983 году в Донецке. В настоящее время Анна — автор восьми сборников стихотворений и поэмы «Шахтёрская дочь», состоит в Союзе писателей ДНР и Союзе писателей России, является лауреатом литературных премий. Ее стихи переведены на 12 языков.

Книга Ревякиной «Донецк — Москва» опубликована в Москве в 2023 году. Она включает 37 стихотворений, разделенных на две почти равные части под названием «Донецк» и «Москва» соответственно (18 стихотворений в первой части, 19 во второй). Почти все стихи первой части написаны уже после начала агрессии Украины против Донбасса, то есть охватывают период с 2014 по 2022 годы. Исключение составляет последнее стихотворение «Я люблю тебя, город мужчин», созданное в 2010 году. Поскольку финал структурной единицы — это сильная позиция любого текста, стихотворение будет рассмотрено отдельно. Покажем, какие элементы культурного ландшафта используются поэтом в первой части, посвященной Донецку, останавливаясь на тех стихотворениях, где ландшафтные топосы указаны явно и являются значимыми в поэтике текста.

В стихотворении «Я люблю этот город…» (2014) Донецк — это «обетованная степь», «он стоит на границе силы света и силы тьмы», «его горы — всего-то холмы». Это первое стихотворение книги, и оно содержит самые значимые и яркие отсылки к общекультурным темам русской цивилизации.

Обетованная степь — это аллюзия на обетованную землю, обещанную Богом Моисею, отсылка к Библии, важнейшей книге христианской культуры. Донецк помещается в сакральное пространство обещанной Богом земли, которую нужно защищать от врагов, где страшно и трудно жить, но где возможна встреча с Господом. Этот момент задает максимально высокий уровень понимания происходящих в донбасской степи событий — это жизнь близко к небу, на глазах у Бога.

Пограничное положение Донецка на рубеже — как в географическом, так и в культурном смысле — является особым, выделенным. Оно означает смешение культур, соединение, борьбу и отбор разных вариантов жизни, развития, истории, взаимодействия с Богом и людьми. Исторически Донецк возник в Диком Поле, где кочевые народы великой степи встречаются с земледельцами. Политически здесь проходила юго-западная граница России с Турцией и шире — исламским регионом. С 2014 года здесь явно проходит граница Русского мира с европейской цивилизацией. Пограничное положение между разными метафизическими и культурными мирами роднит Донецк с Петербургом — другим городом на границе России и Европы, а также двух стихий — земли и воды. В обоих случаях город оказывается местом встречи разных культурных миров и нескольких планов бытия. В силу этого в таком пограничном месте человеку легче достучаться до небес, выйти за рамки повседневной рутины и собственного эгоизма, войти в мир идей и видеть сакральный план бытия, как показывают это герои Достоевского, живущие в Петербурге, и герои Ревякиной, живущие в Донбассе.

Донецк как город на холмах соотносится с Римом, городом на семи холмах. Рим — столица Римской империи, задающей образец цивилизации и государства как для европейских культур, так и для России. Роль Римской империи в сакральной христианской истории также велика — именно в Римской империи родился Христос, чем навсегда вписал это государство в мировую историю. Образ города на холмах отсылает и к концепции Москвы как третьего Рима — столицы христианской империи после Рима и Константинополя. Москва отражается в Донецке, включает город в сакральную библейскую историю во времени и в состав христианской империи в пространстве.

Итак, в первом стихотворении сборника, открывающем донецкую часть книги, город Донецк вписывается в общекультурный контекст, оказывается связан с библейской историей, Римской империей, а также двумя столицами России — Москвой и Петербургом. Донецк оказывается русским городом, местом встречи структурообразующих идей русской цивилизации. Эти идеи раскрываются в последующих стихах сборника.

Стихотворение «Наши степи гуманитарные…» (2017) наряду с такими локальными элементами, как степи и улицы, дает отсылку к известному произведению мировой литературы — саге о Нарнии. Нарния — волшебная страна, придуманная английским католическим писателем Клайвом Льюисом, знаковой фигурой жанра фэнтези. Нарнию открывают для себя дети, эвакуированные из Лондона в период Второй мировой войны, когда они спасаются от бомбежек города немецкими нацистами. В аналогичной ситуации оказался Донецк после 2014 года, когда город начала обстреливать украинская армия, также реализующая идею национального превосходства.

Кроме того, в Нарнии разыгрывается сюжет, сходный с событиями евангельской истории, а именно: создатель этого мира умирает и воскресает, чтобы спасти своих друзей. На этом сходство, весьма отдаленное, и кончается, но в Европе ХХ века эта сказка считалась выдающимся христианским произведением, пересказывающим евангельский сюжет понятным языком для современных детей. Для реально жертвующего собой Донецка это может выглядеть только как игра, хотя эта игра отсылает к идее жертвы ради жизни.

В стихотворении «Весна не стесняется, входит юзом…» (2019) Донецк назван дореволюционным именем Юзов, в честь его основателя, инженера Джона Юза, работавшего в XIX веке в Новороссии. Использование в одном тексте старого и современного названия подчеркивает единство города во времени, сохраняет культурную память места, позволяет увидеть прошлое в настоящем и воссоздает Донецк как пространство совпадения разных временных пластов.

В стихотворении «Мой отец мне ночами пишет из другой галактики…» (2018) лирическая героиня «приехала из волшебной страны Терриконии». Донбасс как шахтерский край покрыт терриконами — рукотворными горами из выработанной породы, больше не содержащей уголь. Террикон — характерный признак шахтерского края, где живет героиня. К тому же действие происходит во сне, что подчеркивает волшебный характер всей ситуации. Однако волшебное не значит нереальное. Сон позволяет героине пробиться к идеальной реальности, увидеть Донбасс как часть света наряду с Евразией и Америкой, к которым художница едет на велосипеде по радуге. Сон, творчество, изобразительное и поэтическое искусство стирают случайные черты и воссоздают русский Донбасс как отдельный культурный континент. Снова в личном и локальном отражается общее: русский Донбасс выступает как Русский мир, целостный культурный космос, соединенный со всеми другими мирами на земле.

Стихотворение «Ветер приносит муку, ветряную оспу и сплетни…» (2016) не называет ни Донецк, ни Донбасс, однако воссоздает культурный ландшафт, в который вписан город. «Степь начинается ровно за дальними терриконами», «город стоит в степи». Степь выступает как граница, соединяющая разные стихии — землю и воздух. Степь также соединяет разные миры — там стоит бабушкин дом и живут драконы. Реальность и сказка перемешиваются, позволяя увидеть истинный смысл детства, памяти и любви.

В стихотворении «Стать голосом твоим, твоим чудным двуречьем…» (2018) донбасский край изображается с помощью таких образов как «полотнища полей», «ленточка реки». Поэт воссоздает в слове широкую степь, видимую с высоты птичьего полета, и пересекающую ее реку. Простор, ограниченный только горизонтом, сменяется другим ракурсом в следующих строках: «гляди, опять к дождю река волнует берег, высокий, как стена камыш трещит по швам». Так в городе соединяются бесконечное пространство степи и близкий берег реки. Река всегда связывает миры разной природы, так и здесь река в степи уходит в мир политики, власти, массового сознания. В городе же остается возможность быть как дети, сохранить душу, любовь и поэзию.

Неожиданный образ столицы ДНР дан в стихотворении «Испей до дня Донецк, как яд и как лекарство…» (2015). Здесь Донецк — это бастион, город, тюрьма. Вокруг него и в нем самом — пустошь, угрюмый пустырь. Город предстает как некое замкнутое пространство, ограниченное крепкими стенами — непреодолимой вещественной границей. Внутри этой границы — разрушенный очаг: «безмозглая качель и клумбы тети Веры», «тремпели пусты, разверсты шифоньеры и пыль на зеркалах». Читатель шаг за шагом входит в самое сердце замкнутого пространства, проходит двор с запущенной клумбой и ненужной качелью, и заходит в давно покинутый дом, где остались только следы былой жизни. Материальная основа, способная держать душу в этом месте, почти уничтожена, но сердце несмотря ни на что остается в городе, а значит, остается надежда на преображение и возрождение.

В стихотворении «Фортификационная проза» (2022) Донецк показан как крепость, фортификация на границе с враждебным миром, рядом с фронтом, «где уже по-настоящему страшно». Это город роз. На его улицах скоро «останутся только раненые поэты и бронзовые военкоры». В тексте подчеркивается пограничное положение Донецка, соединяющего мир и войну, безмятежное цветение и стрельбу. Равновесие не гармонично, пространство мира тает, а война наступает, покрывая улицы бронзовыми памятниками погибшим. Время на войне ускоряется, мельницы перемалывают мир, дружбу, цветы. Реальность и ирреальность смешиваются, потому что привыкнуть к войне невозможно, но и отвернуться от нее тоже нельзя. Поэт, как и город, живут в двух мирах, принимая реальность войны, и только память соединяет их с оставшимся за гранью реальности образом свободного мирного города.

Стихотворение, замыкающее первую часть книги, — «Я люблю тебя, город мужчин» (2010), содержит самый топографически подробный образ Донецка. В этом городе есть вокзал, дом у реки, проспект Ильича и больница, он заполнен пешеходами, на его дома смотрят из окна, в его небе летают голуби. Этот город жив, погружен в майское цветение, сохраняет память о детстве и устремлен в будущее. Текст написан до войны, но и сейчас, через девять лет войны он сохраняет иной Донецк как реальную возможность, живую и беззаботную ипостась города, полного жизни и желающего жить.

Итак, в сборнике «Донецк — Москва» Русский мир конкретизируется как малая Родина поэта — Донецк, город в донбасской степи. В стихах этой части много местных топосов, важных для автора, но в то же время в текстах Ревякиной никогда не теряется общекультурная перспектива. Донецк предстает как город, бастион, крепость, с улицами и домами, пересекающей его рекой и окружающей его степью. Автор помещает эти конкретные черты в общий для русской цивилизации контекст: в Донецке, как в капле воды, отражается океан русской культуры, город соединяет миры и стихии, он вписан в библейские события и христианскую историю. Принимая удар украинской армии и жертвуя собой с 2014 года, город входит в пространство русской мысли, русской истории и русской империи. Донецк стоит одновременно на границе и в самом сердце Русского мира. В нем есть черты Москвы и Петербурга, сквозь него течет время, в нем оживает память и зарождается будущее, здесь возможно творчество, любовь и воскресение.